Сказки братьев Гримм

Прослужил Ганс семь лет у хозяина и говорит ему:

- Хозяин, срок работы моей кончился; хочу я домой к матери вернуться, уплатите мне что полагается.

А хозяин отвечает:

- Ты служил мне верно и честно, и какова твоя служба была, такова будет тебе и награда, - и дал он ему кусок золота величиной с голову Ганса. Вынул Ганс из кармана свой платок, завернул в него золотой слиток, взвалил его на плечи и двинулся в путь-дорогу домой.

Идет он, с ноги на ногу переваливаясь, видит - навстречу ему мчится вскачь всадник на резвом коне. "Ах, - говорит Ганс вслух, - как славно ездить верхом на лошади! Сидит себе человек, точно на стуле, о камень не спотыкается, башмаков не сбивает, а движется вперед, не утруждая себя". Услыхал это всадник, придержал коня и крикнул:

- Эй, Ганс, чего ты пешком-то идешь?

- А вот должен я, - говорит, - отнести домой этот слиток; хотя он из чистого золота, но голову прямо держать нельзя, да и плечи он здорово давит.

- Знаешь что, - сказал всадник, - давай-ка мы поменяемся: дам я тебе своего коня, а ты мне отдашь свой слиток.

- С большим удовольствием, - ответил Ганс, - но скажу вам наперед, придется вам с ним повозиться.

Слез всадник с коня, взял золото, помог Гансу сесть на коня, дал ему в руки поводья и сказал:

- Если вздумаешь ехать быстрее, ты языком прищелкни да крикни "гоп-гоп".

Сел Ганс на коня, обрадовался и поехал себе молодцом налегке дальше. Вздумалось ему еще скорей коня припустить, стал он языком прищелкивать да кричать "гоп-гоп". Пустился конь вскачь, и не успел он и оглянуться, как лежал уже в придорожной канаве. Конь тоже перескочил бы через канаву, если б не придержал крестьянин, что гнал по дороге корову. Ганс вылез из канавы и встал на ноги. И вот в досаде говорит он крестьянину:

- Скверное дело ездить верхом на коне, особенно если попадешь на такую клячу, как эта; и трясет да еще сбрасывает тебя, - тут и шею-то легко свернуть. Ну, уж больше ни разу я на нее не сяду. Вот корова твоя - это дело другое; идешь это себе за ней преспокойно, да кроме того каждый день получаешь и молоко, и масло, и творог. Много бы я дал, чтобы иметь такую корову!

- Ну что ж, - ответил крестьянин, - если тебе угодно, я согласен поменяться с тобой на коня.

Ганс с большой радостью согласился, а крестьянин вскочил на коня и быстро от него ускакал.

Ганс спокойно погнал свою корову, вспоминая об удачной сделке. "Будет у меня теперь кусок хлеба, недостатка в этом, пожалуй, не будет, а захочется - можно будет и масла и творогу поесть; а захочется попить - подою я корову и напьюсь молока. Чего же мне еще надо?" Зашел он по дороге в харчевню отдохнуть и поел на радостях все, что у него было с собой и на обед и на ужин, а на свои последние два гроша велел налить себе полкружки пива. Затем погнал он свою корову дальше по дороге, в деревню к своей матери. К полудню жара становилась все тяжелей, а Гансу надо было идти по крайней мере еще целый час полем. Стало Гансу невмоготу от жары, и язык во рту у него совсем пересох. "С этим делом можно будет справиться, - подумал он, - подою-ка я свою корову да попью молока". Привязал Ганс корову к сухому дереву, а так как подойника у него с собой не было, то подставил он свою кожаную шапку; но как он ни старался, а молока не выдоил ни капли. А так как стал он доить не умеючи, то корова от нетерпенья ударила его задней ногой в голову, да так сильно, что он грохнулся наземь и некоторое время никак не мог сообразить, где он находится. К счастью, проходил на ту пору по дороге мясник, он вез на тележке поросенка.

- Что это с тобой случилось? - крикнул он и помог доброму Гансу подняться. Ганс рассказал, что с ним произошло. Мясник подал ему свою дорожную фляжку и сказал:

- На, выпей да подкрепись. Корова, должно быть, яловая; видать, стара и годна разве что для упряжи или на убой.

- Эх-эх-эх, - сказал Ганс, почесывая себе затылок, - и кто бы это мог подумать! Оно, конечно, хорошо, если такую скотину можно будет дома зарезать, и мяса-то сколько будет! Да много ли сделаешь вкусного из говядины? По-моему, мясо-то не очень сочное. Вот если бы иметь такого поросенка! И вкус у него другой, да еще и колбас можно наделать.

- Послушай-ка, Ганс, - сказал мясник, - уж я для твоего удовольствия готов поменяться: отдам тебе за корову свинью.

- Да вознаградит тебя господь бог за твою доброту ко мне, - сказал Ганс, отдал ему корову и попросил, чтобы мясник развязал свинку и дал бы ему в руки веревку, к которой была та привязана.

Отправился Ганс дальше, и стал он раздумывать, что все вот желанья его исполняются, а если встретится какая помеха, то все снова тотчас хорошо улаживается. А тут ввязался идти с ним вместе по пути парень, нес он под мышкой красивого белого гуся. Заговорили они, и Ганс начал рассказывать ему про свое счастье и как ему удавалось все обменивать выгодно и удачно. Парень ему рассказал, что несет гуся этого на пирушку по случаю крестин.

- Вот попробуй-ка ты его поднять, - сказал он и схватил гуся за крылья, - вишь, какой он тяжелый! Мы целых восемь недель его откармливали. Если зажарить его да начать есть, то придется, пожалуй, жир с обеих щек вытирать.

- Да, - сказал Ганс, взял его в руку и попробовал, какой он будет на вес, - что и говорить, жирный, но моя-то свинья тоже подходящая свинка.

Стал парень между тем по сторонам с тревогой оглядываться и покачивать головой.

- Послушай, - сказал он снова, - а с твоей-то свиньей дело может выйти плохое. В деревне, через которую я проходил, только что у старосты свинью из хлева украли. Боюсь я, не эта ли самая она и есть. Послали уже и людей на розыски, и плохо придется, если тебя с ней поймают, - в лучшем случае запрячут тебя куда-нибудь.

Стало страшно доброму Гансу.

- Ах, боже ты мой! - сказал он, - выручи ты меня из беды, тебе тут в случае чего легче справиться будет, возьми-ка ты мою свинью, а мне дай своего гуся.

- Дело-то оно несколько опасное, - ответил парень, - но не хочется мне в твоей беде быть виноватым. - Взял он веревку в руку и быстро погнал свинью окольной дорогой; а добрый Ганс шел без забот и печалей, с гусем под мышкой, домой.

"Если оно хорошенько-то поразмыслить, - сказал он про себя, - я обменял еще выгодно: будет у меня славное жаркое, да к тому же и жиру немало, а его можно будет перетопить, и хватит его, чтобы есть с хлебом, по крайней мере на целую четверть года; да еще какой прекрасный белый пух, - я велю им набить себе подушку, и засыпать-то на ней как будет сладко. Вот матери будет радость!"

Проходил он уже через последнюю деревню и увидел точильщика, что стоял у своей тележки; колесо его жужжало, и он, работая, напевал:

Точу ножи-ножницы, верчу колесо,

Вот жизнь развеселая, крути да и все.

Ганс остановился и стал смотреть на его работу; наконец он обратился к нему и говорит:

- Должно быть, тебе хорошо живется, ты вон как весело точишь.

- Да, - ответил точильщик, - ремесло мое золотое. Хороший точильщик как полезет к себе в карман, так и деньги найдутся. Но где это ты купил такого красивого гуся?

- Да я его не покупал, я его на свинью променял.

- А свинью ты откуда взял?

- Выменял на корову.

- А корову?

- Выменял на коня.

- А коня?

- За него я дал слиток золота величиной с мою голову.

- А золото?

- А то уплата за мои семь лет работы.

- Ну, что и говорить, был ты всегда находчив, - заметил точильщик, - надо бы тебе так дело устроить, чтоб деньги у тебя всегда в кармане водились, и будешь ты тогда вполне счастлив.

- А как это сделать? - спросил Ганс.

- Надо тебе стать точильщиком, таким вот, как я; требуется для этого всего-то один точильный камень, а все остальное уж само собой приложится. Вот есть у меня камень, - правда, он малость попорчен, да возьму я за него всего лишь твоего гуся; согласен?

- Да как можешь ты еще спрашивать? - отвечал Ганс, - ведь стану я тогда счастливейшим человеком на свете; ежели будут у меня всегда деньги в кармане водиться, о чем же мне тогда и печалиться будет?

И он отдал ему гуся, а вместо него взял точильный камень.

- Ну, - сказал точильщик, подымая с земли простой тяжелый булыжник, - вот тебе в придачу хороший камень, на нем будет удобно старые гвозди расправлять. Возьми и его заодно и донеси как следует.

Взвалил Ганс камни на плечи и с легким сердцем отправился дальше; глаза его сияли от радости: "Должно быть, родился я в рубашке, - воскликнул он, - все, чего я ни пожелаю, само идет ко мне в руки, словно к какому-нибудь счастливцу". А надо сказать, был он на ногах с самого раннего утра и приутомился; да и голод стал его мучить, а весь свой дорожный запас он на радостях по поводу проданной коровы проел. И вот он уже еле-еле передвигал ноги и то и дело останавливался, чтобы передохнуть, а к тому же и камни сильно оттягивали ему плечи. И стал он подумывать, что было бы неплохо, если б можно было от них избавиться. Еле добрался он до придорожного колодца, собираясь отдохнуть и свежей воды напиться; а чтобы как-нибудь не повредить камней, он положил их осторожно у самого края колодца. Затем сел он и сам и хотел было нагнуться, чтобы воды напиться, да как-то недоглядел, столкнул их, - и оба камня бултыхнулись прямо в колодец. Ганс, увидя, что они пошли на самое дно, вскочил от радости, бросился на колени и в слезах стал благодарить господа бога за то, что оказался он к нему и на этот раз милостив и освободил его так легко от тяжелых камней, которые ему только мешали, и случилось это так, что ему ни в чем и упрекать себя не придется.

- Нет на свете, - воскликнул он, - такого счастливого человека, как я!

С легким сердцем и без всякой ноши двинулся он дальше и воротился, наконец, домой к своей матери.