Сказки братьев Гримм
Сравните эту сказку на двух языках
Совсем по-иному, чем ленивый Гейнц да толстая Трина, которых ничем нельзя было расшевелить, думала тощая Лиза. Она выбивалась из сил с утра до самого вечера и наваливала на своего мужа, долговязого Ленца, столько работы, что ему приходилось куда тяжелей, чем ослу, нагруженному тремя мешками. Но все это было понапрасну, - как были они бедняками, так бедняками и остались.
Однажды вечером, когда тощая Лиза лежала в постели и от усталости не могла двинуть и рукой, мысли не давали ей уснуть. Толкнула она локтем своего мужа и говорит:
- Знаешь, Ленц, о чем я все думала? Если бы найти мне гульден, а другой бы мне кто подарил, да я бы один сберегла, а ты бы мне дал тоже один, и когда у меня накопилось бы их четыре, я купила бы себе молодую корову.
Это мужу очень понравилось.
- Хотя я не знаю, - сказал он, - откуда мне взять гульден, который ты хотела, чтоб я тебе подарил, но если ты все-таки деньги соберешь и сможешь на них купить корову, то будет очень хорошо, если ты выполнишь свое намеренье. Я рад был бы, - добавил он, - если бы корова дала теленочка, тогда мог бы я иной раз получать глоток молока, чтоб подкрепиться.
- Молоко не для тебя, - сказала жена, - мы будем теленка выкармливать, чтоб он вырос и был крепкий, чтоб потом можно было его выгодно продать.
- Оно верно, - ответил муж, - но немного молока мы все-таки будем оставлять для себя, ведь это вреда не принесет.
- Кто это тебя учил так вот за коровами ухаживать? - сказала жена. - Принесет ли это вред или не принесет, а я молока пить не стану. И ты хоть на стенку лезь, все равно не получишь молока ни капли. Ты, Ленц, вон какой долговязый, тебя никак не накормишь, и ты думаешь, что будешь пожирать все, что я такими трудами зарабатываю?
- Жена, - сказал муж, - да угомонись ты наконец, а не то я заткну тебе рот.
- Что? - закричала тощая Лиза. - Ты собираешься мне еще угрожать? Это ты, ненасытный обжора, шалопай ты этакий, ленивый ты Гейнц!
Она хотела было уже вцепиться ему в волосы, но долговязый Ленц поднялся, схватил одной рукой тощие руки Лизы, а другой ткнул ее головой в подушку, - пускай, мол, бранится, и держал ее так до тех пор, пока она от усталости не уснула.
Продолжала ли она на другое утро спорить и ругаться или вышла из дому на поиски гульдена, который она собиралась найти, этого уж я не знаю.
Ganz anders als der faule Heinz und die dicke Trine, die sich von nichts aus ihrer Ruhe bringen ließen, dachte die hagere Liese. Sie äscherte sich ab von Morgen bis Abend und lud ihrem Mann, dem langen Lenz, so viel Arbeit auf, daß er schwerer zu tragen hatte als ein Esel an drei Säcken. Es war aber alles umsonst, sie hatten nichts und kamen zu nichts. Eines Abends, als sie im Bette lag und vor Müdigkeit kaum ein Glied regen konnte, ließen sie die Gedanken doch nicht einschlafen. Sie stieß ihren Mann mit dem Ellenbogen in die Seite und sprach 'hörst du, Lenz, was ich gedache habe? wenn ich einen Gulden fände, und einer mir geschenkt würde, so wollte ich einen dazu borgen, und du solltest mir auch noch einen geben: sobald ich dann die vier Gulden beisammen hätte, so wollte ich eine junge Kuh kaufen.' Dem Mann gefiel das recht gut, 'ich weiß zwar nicht,' sprach er, 'woher ich den Gulden nehmen soll, den du von mir willst geschenkt haben, aber wenn du dennoch das Geld zusammenbringst, und du kannst dafür eine Kuh kaufen, so tust du wohl, wenn du dein Vorhaben ausführst.' 'Ich freue mich,' fügte er hinzu, 'wenn die Kuh ein Kälbchen bringt, so werde ich doch manchmal zu meiner Erquickung einen Trank Milch erhalten.' 'Die Milch ist nicht für dich,' sagte die Frau, 'wir lassen das Kalb saugen, damit es groß und fett wird, und wir es gut verkaufen können.' 'Freilich,' antwortete der Mann, 'aber ein wenig Milch nehmen wir doch, das schadet nichts.' 'Wer hat dich gelehrt mit Kühen umgehen?' sprach die Frau, 'es mag schaden oder nicht, ich will es nicht haben: und wenn du dich auf den Kopf stellst, du kriegst keinen Tropfen Milch. Du langer Lenz, weil du nicht zu ersättigen bist, meinst du, du wolltest verzehren, was ich mit Mühe erwerbe.' 'Frau,' sagte der Mann, 'sei still, oder ich hänge dir eine Maultasche an.' 'Was,' rief sie, 'du willst mir drohen, du Nimmersatt, du Strick, du fauler Heinz.' Sie wol lte ihm in die Haare fallen, aber der lange Lenz richtete sich auf, packte mit der einen Hand die dürren Arme der hagern Liese zusammen, mit der andern drückte er ihr den Kopf auf das Kissen, ließ sie schimpfen und hielt sie so lange, bis sie vor großer Müdigkeit eingeschlafen war. Ob sie am andern Morgen beim Erwachen fortfuhr zu zanken, oder ob sie ausging, den Gulden zu suchen, den sie finden wollte, das weiß ich nicht.