Сказки братьев Гримм
Сравните эту сказку на двух языках
Жил-был на свете человек, у которого была дочка, и называлась она умною Эльзою. Когда она выросла, отец и говорит матери: "Надо ее замуж отдать". - "Ладно, - сказала мать, - лишь бы нашелся такой молодец, который бы захотел взять ее в жены".
Наконец откуда-то издалека выискался такой молодец по имени Ганс и стал к ней присватываться; но при этом поставил условием, чтобы жена его была не только умная, а и разумная.
"О! - сказал отец. - У этой девки голова с мозгами". А мать добавила: "Чего уж! Она такая у меня сметливая, что видит, как ветер по улице бежит, и такая-то чуткая, что, кажется, вот муха кашляни - она уж услышит!" - "Да, - сказал Ганс, - должен вам сказать, что коли она не очень разумная, так мне на ней и жениться не с руки".
Когда они сели за стол и поели уже, мать сказала: "Эльза, сходи-ка в погреб да принеси нам пива".
Сняла умная Эльза кружку со стены, пошла в погреб, по дороге постукивая крышкой для развлечения; когда же сошла в погреб, достала стулик, поставила его перед бочкой да на стулик и присела, чтобы спины не натрудить да себе как не повредить. Затем поставила перед собою кружку и повернула кран у бочки; а пока пиво в кружку бежало, стала она по сторонам глазеть и увидела над собою мотыгу, которую каменщики по забывчивости там оставили…
И вот начала умная Эльза плакать и приговаривать: "Коли я за Ганса выйду замуж да родится у нас ребенок, да повырастет, да пошлем мы его на погреб пива нацедить, да упадет ему на голову эта мотыга, да пришибет его до смерти!"
И так она сидела около бочки и плакала, и криком кричала из-за того, что ей грозит в будущем беда неминучая…
В доме между тем все ждали пива, а умная Эльза все-то не возвращалась.
Тогда сказала ее мать служанке: "Сходи-ка в погреб, посмотри, что там Эльза замешкалась?"
Пошла служанка и видит - сидит та перед бочкой и кричит благим матом. "Эльза, о чем ты плачешь?" - спросила служанка. "Ах, - отвечала та, - как же мне не плакать? Коли я за Ганса выйду замуж да родится у нас ребенок, да вырастет, да пошлем мы его на погреб пива нацедить, да упадет ему на голову эта мотыга, да пришибет его до смерти!"
Тут и служанка сказала: "Ведь поди ж ты, какая у нас Эльза умная!" - подсела к ней и начала с нею вместе беду неминучую оплакивать…
Немного спустя, когда и служанка тоже не возвратилась, а все за столом требовали пива, чтобы утолить жажду, отец Эльзы сказал работнику: "Сойди ты в погреб и посмотри, чего там Эльза со служанкой замешкались?"
Сошел работник в погреб и видит - сидят Эльза со служанкой, и обе плачут. Тут он и спросил их: - "Чего вы тут разревелись?" - "Ах, - сказала Эльза, - как же мне не плакать? Коли я за Ганса выйду замуж да родится у нас ребенок, да вырастет, да пошлем мы его в погреб пива нацедить, да упадет ему на голову эта мотыга, да пришибет его до смерти!"
И работник тоже сказал: "Вот, поди ж ты, какая у нас Эльза умная!" - подсел к ним и тоже стал выть во весь голос.
А в доме все ждали, что работник вернется, и так как он не возвращался, то сказал хозяин хозяйке: "Ступай сама в погреб, посмотри, чего там Эльза замешкалась?"
Сошла хозяйка в погреб и всех троих застала в сокрушениях, и спросила о причине их, и как услышала от Эльзы о беде неминучей, которая грозила ее будущему ребенку от мотыги, так и сказала: "Господи, какая у нас Эльза-то умная!"
И тоже подсела к ним троим, и стала плакать.
Ждал-пождал муж сколько-то времени, но когда увидел, что жена его не возвращается, а жажда его все больше и больше мучила, то он сказал себе: "Ну, видно, уж мне самому надо в погреб сходить да посмотреть, что там Эльза замешкалась?"
Когда же он сошел в погреб и увидел, как они все там сидели рядком и ревели, и услышал о той беде неминучей, которая грозила будущему ребенку Эльзы от мотыги - и он тоже воскликнул: "Какая у нас Эльза-то умница!"
И подсел к ним, и тоже стал вместе с ними плакать. Жених долго сидел в доме один-одинешенек; но так как никто не приходил, то он подумал: "Они, пожалуй, меня там внизу ждут? Надо и мне туда же пойти, посмотреть, что они затевают?"
Сошел он в погреб и видит - сидят они все пятеро рядом и ревут, и плачут жалобно, один другого перещеголять стараются.
"Да что же у вас за несчастье случилось?" - спросил он. "Ах, милый Ганс, - заговорила Эльза, - сам подумай: как мы с тобой поженимся да будет у нас ребенок, да вырастет, да пошлем мы его, пожалуй, сюда пива нацедить, да вот эта мотыга, что там наверху торчит, на голову ему упадет, да пришибет его до смерти! Так как же нам об этом не плакать?" - "Ну, - сказал Ганс, - большего разума для моего домашнего обихода не требуется; коли уж ты такая умная, Эльза, так я тебя возьму за себя замуж".
Хвать ее за руку, повел ее в дом и свадьбу с нею сыграл. Пожила она сколько-то времени с Гансом, и сказал он ей: "Жена, я пойду на заработки ради добычи денег, а ты ступай в поле и жни, чтобы у нас, кроме денег, и хлеб был". - "Хорошо, милый Ганс, я так и сделаю".
Ганс ушел, а она наварила себе славной каши и взяла кашу с собою в поле.
Когда она пришла на свое поле, то и сказала себе самой: "Что мне прежде следует сделать? Жать ли прежде начать, кашу ли прежде кончать? Э-э! Стану я прежде кашу кончать!"
И опорожнила свой горшок каши, и как уж очень-то наелась, опять стала себя спрашивать: "Теперь что делать прежде? Жать ли мне прежде, спать ли мне прежде? Э-э! Дай-ка я посплю прежде!" И залегла она в рожь, и крепко уснула.
Ганс давно уж и дома был, а Эльза все еще не возвращалась; вот он и сказал: "Экая у меня Эльза умная, экая старательная! До сих пор и домой нейдет, и работает, ничего не евши".
А так как та все не возвращалась домой и уж завечерело, Ганс сам пошел за нею в поле, думает: "Дай, посмотрю, сколько она там нажала!" И видит, что она ничего не нажала, а лежит во ржи да спит.
Тогда Ганс побежал домой, принес птицеловную сетку с маленькими бубенчиками и накинул на нее эту сетку; а та все спит себе да спит.
Затем побежал он опять домой, запер входную дверь, уселся на свое место и принялся за работу.
Наконец, когда уж совсем стемнело, умная Эльза проснулась и, когда стала подниматься, то была словно полоумная, да и бубенчики-то брекотали вокруг нее, чуть только она ступит шаг вперед.
Это напугало Эльзу, и она впала в сомнение - точно ли она и есть умная Эльза? И стала она себя спрашивать: "Я ли это или не я?" И сама не знала, что ей на это ответить, и стояла в нерешимости. Наконец она надумала: "Пойду-ка я домой и спрошу: я ли это или не я. Те-то уж наверно знают".
Подбежала она к дверям своего дома и нашла двери запертыми; постучалась в окошечко и крикнула: "Ганс, Эльза-то у тебя дома?" - "Да, - отвечал Ганс, - она дома". Тут Эльза испугалась и сказала: "Ах, Боже мой, значит, я не Эльза!" - и бросилась к другим дверям.
Но все, чуть только заслышат побрякивание бубенчиков, не отпирают; и так ей нигде не нашлось приюта. Тогда она побежала из деревни, и никто уж не видал ее более.
Es war ein Mann, der hatte eine Tochter, die hieß die kluge Else. Als sie nun erwachsen war, sprach der Vater: "Wir wollen sie heiraten lassen." - "Ja," sagte die Mutter, "wenn nur einer käme, der sie haben wollte!" Endlich kam von weither einer, der hieß Hans und hielt um sie an; er machte aber die Bedingung, daß die kluge Else auch recht gescheit wäre. "O," sprach der Vater, "die hat Zwirn im Kopf," und die Mutter sagte: "Ach, die sieht den Wind auf der Gasse laufen und hört die Fliegen husten." - "Ja," sprach der Hans, "wenn sie nicht recht gescheit ist, so nehme ich sie nicht." Als sie nun zu Tisch saßen und gegessen hatten, sprach die Mutter: "Else, geh in den Keller und hol Bier!" Da nahm die kluge Else den Krug von der Wand, ging in den Keller und klappte unterwegs brav mit dem Deckel, damit ihr die Zeit ja nicht lang würde. Als sie unten war, holte sie ein Stühlchen und stellte es vors Faß, damit sie sich nicht zu bücken brauchte und ihrem Rücken etwa nicht wehe täte und unverhofften Schaden nähme. Dann stellte sie die Kanne vor sich und drehte den Hahn auf, und während der Zeit, daß das Bier hineinlief, wollte sie doch ihre Augen nicht müßig lassen, sah oben an die Wand hinauf und erblickte nach vielem Hin- und Herschauen eine Kreuzhacke gerade über sich, welche die Maurer da aus Versehen hatten stecken lassen. Da fing die kluge Else an zu weinen und sprach: "Wenn ich den Hans kriege, und wir kriegen ein Kind, und das ist groß, und wir schicken das Kind in den Keller, daß es hier soll Bier zapfen, so fällt ihm die Kreuzhacke auf den Kopf und schlägt's tot." Da saß sie und weinte und schrie aus Leibeskräften über das bevorstehende Unglück. Die oben warteten auf den Trank, aber die kluge Else kam immer nicht. Da sprach die Frau zur Magd: "Geh doch hinunter in den Keller und sieh, wo die Else bleibt!" Die Magd ging und fand sie vor dem Fasse sitzend und laut schreiend. "Else, was weinst du?" fragte die Magd. "Ach," antwortete sie, "soll ich nicht weinen? Wenn ich den Hans kriege, und wir kriegen ein Kind, und das ist groß, und soll hier Trinken zapfen, so fällt ihm vielleicht die Kreuzhacke auf den Kopf und schlägt es tot." Da sprach die Magd: "Was haben wir für eine kluge Else!" setzte sich zu ihr und fing auch an, über das Unglück zu weinen. Über eine Weile, als die Magd nicht wiederkam, und die droben durstig nach dem Trank waren, sprach der Mann zum Knecht: "Geh doch hinunter in den Keller und sieh, wo die Else und die Magd bleibt!" Der Knecht ging hinab, da saß die kluge Else und die Magd, und weinten beide zusammen. Da fragte er: "Was weint ihr denn?" -"Ach," sprach die Else, "soll ich nicht weinen? Wenn ich den Hans kriege, und wir kriegen ein Kind, und das ist groß, und soll hier Trinken zapfen, so fällt ihm die Kreuzhacke auf den Kopf und schlägt's tot." Da sprach der Knecht: "Was haben wir für eine kluge Else!" setzte sich zu ihr und fing auch an laut zu heulen. Oben warteten sie auf den Knecht, als er aber immer nicht kam, sprach der Mann zur Frau: "Geh doch hinunter in den Keller und sieh, wo die Else bleibt!" Die Frau ging hinab und fand alle drei in Wehklagen und fragte nach der Ursache; da erzählte ihr die Else auch, daß ihr zukünftiges Kind wohl würde von der Kreuzhacke totgeschlagen werden, wenn es erst groß wäre und Bier zapfen sollte und die Kreuzhacke fiele herab. Da sprach die Mutter gleichfalls: "Ach, was haben wir für eine kluge Else!" setzte sich hin und weinte mit. Der Mann oben wartete noch ein Weilchen, als aber seine Frau nicht wiederkam und sein Durst immer stärker ward, sprach er: "Ich muß nun selber in den Keller gehn und sehen, wo die Else bleibt." Als er aber in den Keller kam und alle da beieinander saßen und weinten und er die Ursache hörte, daß das Kind der Else schuldig wäre, das sie vielleicht einmal zur Welt brächte und von der Kreuzhacke könnte totgeschlagen werden, wenn es gerade zur Zeit, wo sie herabfiele, darunter säße, Bier zu zapfen, da rief er: "Was für eine kluge Else!" setzte sich und weinte auch mit. Der Bräutigam blieb lange oben allein, da niemand wiederkommen wollte, dachte er: "Sie werden unten auf dich warten, du mußt auch hingehen und sehen, was sie vorhaben." Als er hinabkam, saßen da fünfe und schrien und jammerten ganz erbärmlich, einer immer besser als der andere. "Was für ein Unglück ist denn geschehen?" fragte er. "Ach, lieber Hans," sprach die Else, "wenn wir einander heiraten und haben ein Kind, und es ist groß, und wir schicken's vielleicht hierher, Trinken zu zapfen, da kann ihm ja die Kreuzhacke, die da oben ist stecken geblieben, wenn sie herabfallen sollte, den Kopf zerschlagen, daß es liegen bleibt; sollen wir da nicht weinen?" - "Nun," sprach Hans, "mehr Verstand ist für meinen Haushalt nicht nötig; weil du so eine kluge Else bist, so will ich dich haben," packte sie bei der Hand und nahm sie mit hinauf und hielt Hochzeit mit ihr.
Als sie den Hans eine Weile hatte, sprach er: "Frau, ich will ausgehen, arbeiten und uns Geld verdienen, geh du ins Feld, und schneid das Korn, daß wir Brot haben." - "Ja, mein lieber Hans, das will ich tun." Nachdem der Hans fort war, kochte sie sich einen guten Brei und nahm ihn mit ins Feld. Als sie vor den Acker kam, sprach sie zu sich selbst: "Was tu ich? Schneid ich ehr, oder eß ich ehr? Hei, ich will erst essen." Nun aß sie ihren Topf mit Brei aus, und als sie dick satt war, sprach sie wieder: "Was tu ich? Schneid ich ehr, oder schlaf ich ehr? Hei, ich will erst schlafen." Da legte sie sich ins Korn und schlief ein. Der Hans war längst zu Haus, aber die Else wollte nicht kommen, da sprach er: "Was hab ich für eine kluge Else, die ist so fleißig, daß sie nicht einmal nach Haus kommt und ißt." Als sie aber noch immer ausblieb und es Abend ward, ging der Hans hinaus und wollte sehen, was sie geschnitten hätte. Aber es war nichts geschnitten, sondern sie lag im Korn und schlief. Da eilte Hans geschwind heim und holte ein Vogelgarn mit kleinen Schellen und hängte es um sie herum; und sie schlief noch immer fort. Dann lief er heim, schloß die Haustüre zu und setzte sich auf seinen Stuhl und arbeitete. Endlich, als es schon ganz dunkel war, erwachte die kluge Else, und als sie aufstand, rappelte es um sie herum, und die Schellen klingelten bei jedem Schritte, den sie tat. Da erschrak sie, ward irre, ob sie auch wirklich die kluge Else wäre und sprach: "Bin ich's oder bin ich's nicht?" Sie wußte aber nicht, was sie darauf antworten sollte und stand eine Zeitlang zweifelhaft. Endlich dachte sie: Ich will nach Hause gehen und fragen, ob ich's bin, oder ob ich's nicht bin, die werden's ja wissen. Sie lief vor ihre Haustüre, aber die war verschlossen. Da klopfte sie an das Fenster und rief: "Hans, ist die Else drinnen?" - "Ja," antwortete der Hans, "sie ist drinnen." Da erschrak sie und sprach: "Ach Gott, dann bin ich's nicht," und ging vor eine andere Tür; als aber die Leute das Klingeln der Schellen hörten, wollten sie nicht aufmachen, und sie konnte nirgends unterkommen. Da lief sie fort zum Dorf hinaus, und niemand hat sie wieder gesehen.